Сходил за пивом

Губит людей не пиво, а небрежение к службе. Тот же капитан Киргизбаев даром что доктор, а должен был знать основы пограничной службы. Не сидел бы он безвылазно в отряде, не попал бы впросак.

Собственно, ради этого – приобщения к границе – и прихватил его с собой в командировку начальник штаба отряда подполковник Москалев. Привез на самую что ни на есть глухую высокогорную заставу, от которой до ближайшего кочевья, не говоря уже о населенных пунктах, километров семьдесят горами, никак не меньше.

Добрались они до заставы под вечер, отужинали и всем офицерским коллективом перекочевали в канцелярию. Начальник заставы майор Костюченко как радушный хозяин выложил на стол две коробочки копченого иссык-кульского чебака. Чебак - это рыбешка такая, мелкая, но в копченом виде необычайно вкусная.

– Хорош чебачек, – похвалил Киргизбаев.

– Хорош-то хорош, – отозвался Москалев, – но поступаем мы, товарищи офицеры, неблагородно. В долине люди пиво без чебака пьют, а мы его без пива шелушим, словно семечки.

– Так я и знал. Вот вы опять начинаете, – устало и как бы обиженно произнес старший лейтенант Фадеев.

– Полно, Александлр Семеныч. Разве кто тебя неволит?

– А то я не знаю. Словно я маленький, словно вашего намека не понял. Только как хотите, товарищ подполковник, а я сегодня никуда не пойду. Целый день как собака по участку, а ночью на службу – не надо мне ни чебака, ни пива.

– Не надо, так не надо, - равнодушным тоном ответил Москалев. – Тебе не надо, а мне тем более. Я через пару дней с гор спускаюсь. Костюченко мне, надеюсь, выделит от щедрот коробочку?

– Хоть две, – подтвердил Костбченко.

– А больше-то мне и не надо.

Воцарилось молчание. Но не надолго. Капитан Киргизбаев на стуле поерзал-поерзал и решился-таки задать вопрос:

– А что, здесь пиво водится?

Из всех присутствующих на вопрос отреагировал только начальник штаба, да и то как-то нехотя:

– Пиво водится, да вот Фадеев уперся. Лень ему ради старших товарищей прогуляться.

– Да не лень мне, товарищ подполковник, – горячась, объяснял Фадеев. – Только несправедливо это: на перевал сбегать – Фадеев, на проверку – Фадеев, за пивом – снова Фадеев. А мне, перед службой, пиво пить не положено. Хватит с меня. Пусть уж кто-нибудь другой прогуляется?

– А кому прогуляться-то? – вмешался Костюченко. – Мне всю ночь наряды выпускать, замполиту через пятнадцать минут беседу проводить, словно не знаешь…

– Знаю, но не пойду. И не уговаривайте.

– Кто ж тебя уговаривает?.. Товарищ подполковник, может, приказать ему?

– Нет, Костюченко, приказать нельзя. Пиво – дело добровольное. Вот если совесть в нем проснется…

– Простите, – вмешался капитан Киргизбаев. – Может, я схожу. Если, конечно, не далеко…

– Да какое там далеко – двух километров не будет, – оживился Костюченко.

– А не заблудится доктор?

– Тут и блудиться-то негде – одна единственная дорога, да и Фадеев ему растолкует.

– Добро. Фадеев, растолкуй.

– Это мы можем, – сменив гнев на милость, согласился Фадеев и подвел доктора к схеме участка заставы. – Вот дорога, по которой вы на заставу ехали. А вот Архарья щель. Недоезжая ее, отару видели?.. Нет? Ну да, вы же в потемках ехали. Словом, это Мустая отара, а живет он в Архарьей щели. Будку навроде газетного киоска видели? Юрта у него сгорела, так он в этой будке поселился. Там и лавку для чабанов держит. На прошлой неделе две бочки пива завез, быть того не может, чтобы все выпили. Если будет упрямиться, скажете, что Фадеев очень просил, - не откажет.

– О чем ты, Саня? Разве Мустай земляку откажет? Верно, доктор.

Капитан Киргизбаев самоуверенно кивнул. Надели на него офицерский полушубок без погон, в одну руку вручили следовой фонарь, в другую - чайник из столовой с крышкой на цепочке, и с добрыми напутствиями отправили доктора в недальний путь.

Тут важно сказать, что у самого входа в Архарью щель, метрах в пятнадцати от дороги и впрямь стояла будка. Стрельбище в щели располагалось, а в будке - пульт оператора. Ночью в Архарьей щели выставляли наряд для прикрытия тыловых подступов к заставе. Прямехонько на этот наряд и набрел капитан Киргизбаев.

Солдаты еще издали его заметили, решили что проверка, приготовились к встрече. Вдруг, не доходя до наряда, «проверяющий» с дороги свернул и к будке направился. Готовые к такому повороту событий, солдаты начали скрытно выдвигаться ему наперерез. Киргизбаев тем временем до будки добрался и ну барабанить в дверь кулаком, чайником потрясая и выкрикивая что-то на непонятном для солдат языке. Поставив себя на место наряда, кто бы из вас усомнился в том, что перед вами настоящий нарушитель границы? Подчиненные майора Костюченко сомнениями не терзались. Покуда доктор в дверь дубасил, уговаривая лежебоку Мустая проснуться и поделиться с земляком пивом, наряд к «нарушителю» приблизился, и старший гаркнул повнушительнее:

– Стой! Пропуск!

От неожиданности доктор чайник выронил, но с растерянностью быстро справился:

– Это я, капитан Киргизбаев.

– Пропуск! – стоял на своем сержант.

– Капитан Киргизбаев я, неужели не видишь? Я к Мустаю пришел,.. – хорошо хоть о цели своего прихода умолчал доктор, постеснялся.

– Видали мы таких капитанов, – усмехнулся старший наряда, у которого после упоминания о Мустае отпали последние сомнения. – А ну, ложись!

– То есть как это?.. Да как ты…

– Ложись, говорю! – прикрикнул сержант и затвором решительно клацнул.

Делать нечего. Пришлось доктору на землю ложиться и, сгорая от стыда, слушать, как сержант докладывал майору Костюченко о задержании довольно странного субъекта, который косит под офицера, даже капитаном себя называет, но при этом притащился в Архарью щель с чайником, якобы к какому-то Мустаю, до задержания говорил на чистом иностранном языке, может, даже на китайском. И еще не менее получаса согревал Киргизбаев собственным телом холодные острые камни, дожидаясь приезда тревожной группы.

- Как же так, Киргизбаев, за пивом пошел, а пропуск-отзыв спросить забыл? – пенял ему подполковник Москалев. – А все почему? Да потому, доктор, что редко на границе бываешь. В этом все дело.

Вот я и говорю: губит людей не пиво.