| На главную страницу... |
| Повести |
|
Навеки
твой В. |
|
|
|
Глава 10 6. 06. 92
г. 9.06.92
г. 13. 06.
92 г. 15.06.92
г. 28.06.92
г. 30.06.92
г. 10. 07.
92 г. В ДЕРЕВНЕ Часики-ходики – тик да так – обманщики вы несносные. Если на маятник смотреть, очень вы шустрые, внутрь заглянуть – все колесики-шестеренки движутся, движутся, движутся, а стрелки как стояли на месте, так и стоят. Нет их ленивее, этих стрелок. Я каких только дел не переделала, а на часы хоть не смотри – все утро и утро, и целый день еще впереди. Чем занять себя? Ну чем здесь можно себя занять? Прежде знала. Прежде как-то и вопросов таких не возникало. А теперь не знаю. Сама не знаю, чего мне хочется. Два дня назад в город хотела. Так хотела, что бегом побежала бы. Это потому, что знала: там письма меня ждут. А сегодня и писем, наверное, нет еще. Впрочем, если и есть, – только и радости, пока конверт не вскроешь. А как вскроешь да начнешь читать... «Здравствуй, дорогая Светочка...» Написал бы еще «Светлана Сергеевна». Раз уж «дорогая». По крайней мере, была бы полная ясность. А то все «люблю» и «люблю», а письма с каждым разом все короче. Ждала их, ждала, и на тебе! Привезли целых пять, а в каждом – не больше странички. Для меня и вовсе одна-две строчки. Неужели это конец? Вернее, начало конца. Так зачем же голову друг другу морочить? Так и написал бы, что нет больше ни желания, ни времени просто так слова повторять. Ведь ты же не любишь пустые слова. И обманывать не умеешь. Вот в том-то все и дело! Я же чувствую: что-то с тобой происходит, – а что, понять не могу. Да и как тут разобраться! С одной стороны, пустословить не любишь и, выходит, поэтому письма так коротки, так холодны? С другой стороны, не умеешь, не станешь ты меня обманывать, и если пишешь «любовь моя», а еще – «я люблю тебя, как жизнь саму и даже больше», то надо понимать, что именно так оно и есть? Я от этих вопросов скоро свихнусь. Мечусь меж ними, словно бабочка ночная меж двух огней. И возле каждого того и гляди без крыльев останешься. Как вот мама моя... Упаси меня Боже от этой напасти. Я ведь видела ту женщину. Была бы она красавицей, маме, наверное, было бы легче. Была бы она распутной, как о ней говорят, наверное, тоже. А у нее два сына, и старший школу досрочно закончил, в Москве в институте учился, а теперь его за границу учиться посылают. Нет, она не распутная, скорее, несчастная. Была. А счастливой будет ли? Вряд ли. Неужели возможно быть счастливой, зная, что это за чужой счет? Наверное, можно. Ведь предала не она. Предал отец. Сегодня, а разлюбил еще раньше или вовсе никогда не любил. Думал, что любит, а на самом-то деле... Так бывает. Очень даже часто такое случается: любят друг друга, живут душа в душу, а потом вдруг разлад, и понять невозможно, когда, отчего и почему это началось. Отчего? Дура я дура. От таких вот писем. Почему же я об этом не подумала? Он так ждал, так надеялся, а вместо встречи – Германия, новое место, новые люди, свои порядки и никого рядом. Он писем ждет, а письма так долго идут. Он ждет и даже не знает, что я в деревни, что мне его письма и новый адрес только позавчера привезли. А я-то сдуру, сгоряча такое письмо накатала! И чего, спрашивается, взъелась? Письма короткие? Так у него, наверное, на длинные письма просто времени нет. Слишком бодрые? Так именно в этом обман: он знает, что мне сейчас тяжело, и лишний раз расстраивать не хочет. А ему самому сейчас трудно. Может быть, как никогда. Что же я наделала, Вовочка! Ведь письмо-то отправлено. И как бы плохо ни работала почта, ты его получишь, и тогда... Ну почему я такая? Неразумная, вредная, вздорная. Как можно такую любить? Одни огорчения тебе от меня, одни расстройства. Мне бы кто-нибудь такое написал, я бы и отвечать не стала: не нравится «дорогая», ну и не надо, и катись ты... Но ты ведь так не сделаешь, Вовочка? Ты простишь меня? В самый последний раз? Я все поняла, я кругом виновата и любого наказания заслуживаю, но только потерять тебя... В город надо. Все бросить и ехать. Если отсюда письмо отправлять, то оно до Твери сколько дней телепаться будет, а потом до Москвы, и оттуда в Германию. А то письмо уже в пути. Господи! Царица Небесная! Ангелы-заступники! Сделайте так, чтобы оно затерялось, чтобы ты не получил его, знать не знал и ведать не ведал, какая я... Я всех упрошу, а не пустят – по собственной воле сегодня же в город уеду. Хватит уже, довольно, не маленькая. Могу я хоть раз в жизни так поступить, как сердце приказывает? Есть же и у меня право на собственную жизнь. Может быть, именно сегодня все и решается. Ну почему они этого понять не хотят? У них проблемы. Свои проблемы. А до меня никому и дела нет. Кинули на съедение комарам – с глаз долой, из сердца вон. А мне хоть волком вой. Мне все кажется, что сижу я здесь, в глуши, а ты приехал. Прибежал прямо с вокзала, а у нас дома никого нет, звонишь весь день напролет, а к телефону никто не подходит. И никто не может сказать тебе, где я. Бред, конечно. Знаю, что бред. Но ведь прошлым летом, когда я точно знала, что нет тебя в городе, что ты в колхозе и не скоро вернешься... Помнишь, как это произошло? Мы в «Звездочке», можно сказать, случайно оказались: пошли в «Мир», а там то ли фильм нам не понравился, то ли до начала сеанса слишком много времени оставалось, – вот мы в «Звездочку» и отправились. Купили билеты, возле игровых автоматов стоим – мы с Инкой о чем-то разговариваем, а Сергей нас вроде бы слушает, вдруг под локоть меня толкает и говорит: «Смотрите! Вовка!» Я обернулась – верно, ты идешь! Идешь и нас не замечаешь, не смотришь в нашу сторону. И на лице у тебя скорее даже не грусть, а безразличие. Мы пошли за тобой, догоняем тебя, а я думаю: «Когда же он вернуться успел? Неужели только сейчас? И прямо в кино? А ко мне не зашел, не позвонил?» Вдруг ты обернулся, и прямо уменя на глазах лицо твое так переменилось, – я сразу поняла, что ты только обо мне и думал, и был у меня, и звонил... Ты и сейчас, наверное, обо мне думаешь, потому что мне как-то спокойнее вдруг стало, и все сомнения рассеялись. Но письмо-то... Письмо-то отправлено, и его не вернешь!
|